После этих слов Ярослав Георгиевич поймал мой взгляд и начал, было, объяснять, что я не смогу вызвать ни лютой зависти, ни настоящего уважения, ибо слишком молод, но я счел возможным его перебить, извинился и заявил, что прекрасно понимаю, как буду выглядеть на самом деле.
Ему явно полегчало:
— Что ж, тогда опишу варианты, предложенные нашими аналитиками. В первом, изначальном, на мероприятия высшего света должны были появляться выходить вы, Светлана Романовна. В образе отставной военнослужащей с серьезнейшим иконостасом на груди и засекреченным досье за плечами. Увы, у этого варианта было довольно много слабых мест, но мы были вынуждены с ними смириться, ибо любые альтернативы выглядели куда ущербнее. Однако позавчера появилась новая, в разы более интересная…
Тут Мирославе Михайловне надоели общие слова, и она уставилась на Зыбину-старшую:
— Раиса Александровна, вы ушли из Большого Спорта, любите Лютобора Игоревича, как вторая мать, и, вне всякого сомнения, готовы лечь костьми, но помочь ему выжить. Так почему бы вам с Яниной Демьяновной не перейти в род Волконских-Шаховых и не добавить прочности нашим планам?
— Связка из героической разведчицы и многократной чемпионки мира, Европы и Российской Империи по автоспорту превратится в значимую фигуру на политической доске за считанные недели! — подхватил ее сын.
— Мало того, ваш буйный нрав, известный всей стране, убережет Светлану Романовну от подкатов великосветских ловеласов и баюнов всевозможных спецслужб, что тоже немаловажно.
«Зато развяжет руки Гаранину…» — мрачно подумал я и вслушался в следующее предложение Императрицы-Матери:
— Как вы, наверное, догадываетесь, аргументы в пользу этого решения мы могли бы озвучивать очень и очень долго, но я успела разобраться в вашем характере, не вижу смысла сотрясать воздух впустую и убедила Ярослава, что вам за глаза хватит уже озвученных.
— Все верно, Ваше Императорское Величество, хватило… — подтвердила Раиса Александровна и решительно тряхнула волосами: — Мы в игре!
Государыня ограничилась коротким кивком и, как ни странно, снова помрачнела, а Ярослав Третий, поблагодарив Зыбиных за самоотверженность и понимание, криво усмехнулся:
— А теперь, когда мы принципиально разобрались с этим вопросом, я перейду к позору моего рода, который уже вовсю обсасывается в Западной Европе и вот-вот начнет смаковаться у нас. Порядка полутора часов тому назад пробудился мой старший внук, Ларс. Но не в Ледовика, как полагалось бы отпрыску Эрикссонов из главной ветви рода, а в Воздушника. С Ульриком я еще не говорил — его коммуникатор по какой-то причине отключен, а личный помощник сбрасывает мои звонки — но, по слухам, Всеслава уже допрошена личным менталистом короля, а факт ее близости с троюродным братом мужа, являющегося наследником нынешнего главы их ветви Воздушников, вроде как, установлен. К сожалению, мальчишке от этого не легче — его, еще утром считавшего себя будущим королем Швеции, уже начали травить…
— Нам их вернут. Сегодня же… — угрюмо заявила Императрица-Мать. — И если Всеслава действительно загуляла…
— … в чем мы сильно сомневаемся, так как измены не в ее характере…
— … то мы заставим ее об этом пожалеть. Впрочем, ею мы займемся сами, а Ларса хотели бы поручить вам. Хотя бы до конца месяца. Чтобы нагрузки на пределе возможностей и компания, не умеющая упиваться чужим горем, помогли пережить самый сложный период. А потом заберем. Само собой, если вы сочтете, что он вам не подходит. Кстати, парень по-настоящему достойный, умеет и дружить, и держать слово, и ненавидеть, поэтому не заслуживает ни травли, ни всеобщего осуждения.
Мирослава Михайловна нечасто демонстрировала настоящие чувства, а тут намеренно позволяла нам заглядывать в свою душу, поэтому я попробовал поставить себя на место этой женщины и, видимо, ушел в себя чуть глубже, чем хотелось бы, так как государь успел сделать неверные выводы:
— Что ж, в наши договоренности возня с дальними родичами не входила, так что…
— Государь, прошу прощения за то, что перебиваю, да еще и по второму разу, но я просто задумался. Отказывать в помощи не собирался, ибо слишком хорошо понимаю, что ему предстоит пережить. Так что попробую подставить плечо. А там как получится…
— Спасибо! — одновременно и с непередаваемым облегчением выдохнули Волконские и не сильно, но посветлели взглядами. Обещать золотые горы не стали, видимо, понимая, что это будет мне не по душе — Императрица-Мать спросила, как я отнесусь к тому, что Ларса зачислят в наш класс, выслушала ответ и замолчала, а Ярослав Георгиевич поплыл взглядом, прочитал какое-то сообщение и грустно усмехнулся:
— «Окно», прорубленное в расписании, вот-вот захлопнется, поэтому вынужден чуть-чуть ускориться…
«Ускорился», выдвинув нижний ящик стола Валентины Алексеевны и выложил на столешницу одиннадцать разнокалиберных бархатных футляров и какой-то тубус, запечатанный сургучными печатями. Один футляр сразу же отодвинул в сторону, затем выстроил рядом с ним пирамиду из трех штук и посмотрел на матушку:
— Светлана Романовна, благодаря заклинанию вашего племянника у меня стало появляться свободное время. Один из подобных промежутков я целиком посвятил вам — поднял архивные данные и изучил не сухие строчки досье, а видеозаписи операций. Увиденное заставило закопаться в отчеты и прийти к крайне неприятному выводу: командование подразделения систематически занижало ваши заслуги, зато радовало себя. Все виновные получат по шапкам в течение ближайших трех-четырех месяцев, а вас я отблагодарю за честную и беспорочную службу Империи прямо сейчас…
Глава 14
Часть 2
…Откровенно говоря, я был уверен, что вопрос с переходом Зыбиных в наш род придется продавливать не один день. Ан нет, сразу после завершения церемонии пусть и не самого торжественного, но все-таки награждения Раиса Александровна сообщила Волконским, что получила формальное согласие отца.
— Без каких-либо условий, верно? — неожиданно спросила Императрица-Мать, дождалась подтверждения и удовлетворенно усмехнулась: — Александр Всеволодович продолжает приятно удивлять. И однозначно не пожалеет…
Вдаваться в подробности «угрозы» не стала — встала, вышла из-за стола, подхватила под локотки мою матушку, еще не оклемавшуюся от звездопада, и Суккубу, попросила Янку не отставать и вывела ошеломленных женщин в коридор. А Ярослав Георгиевич, проводив их взглядом, снова посмотрел на часы, поиграл желваками и зачем-то вернулся к уже решенному вопросу:
— Лютобор Игоревич, Ларс приезжает к нам погостить по три-четыре раза в год как минимум на неделю, но я с ним, можно сказать, и не знаком, ибо постоянно занят. Зато моя матушка знает этого мальчишку, как облупленного, и считает самым достойным из своих правнуков. Слепой любви абы к кому или пристрастности я в ней никогда не замечал, так что в этом вопросе принял на веру ее мнение. Зато Всеславу воспитывал сам и непоколебимо уверен, что она бы скорее удавилась, чем позволила к себе прикоснуться кому-либо, кроме законного мужа. Поэтому через час-полтора вылечу в Стокгольм. Выяснять, что произошло в ее прошлом на самом деле, и искать виновников ее позора. В мое отсутствие страной номинально будет управлять Яромир, мой старший сын и наследник, а фактически — матушка. Особа она деятельная, но две ноши — моя и ее — займут абсолютно все свободное время, а значит, на Ларса ее не хватит. Говоря иными словами, мы пропадем не потому, что спихнули этого родича на вас и успокоились, а по вполне объективным причинам. Так что просто дайте нам немного времени, ладно? И еще: если в поле вашего зрения вдруг появятся другие мои внуки и внучки, то гоните их в шею — они приедут не сочувствовать, а издеваться. Ибо завистливы без меры.
— Гнать в шею Волконских? — изумленно переспросил я. — Государь, меня же прибьет на месте их охрана!
— Не прибьет: личный состав Конвоя получил циркуляр, категорически запрещающий вмешиваться в какие-либо конфликты между Волконскими и Волконскими-Шаховыми… — сообщил он и мрачно вздохнул: — Иногда проще дать человеку возможность нарваться на создаваемую им же проблему, чем объяснять, чем она ему грозит.