— Алгоритмов наверняка хватает… — буркнула Янка, у которой, судя по голосу, почему-то испортилось настроение. — Но толпа охотниц делится на две категории. Первая, не горящая желанием раздвигать ноги перед тем, на кого показали пальцем старшие родичи, всеми силами саботирует приказы и только изображает деятельность. А приличная часть второй, реально задавшейся целью родить ребенка-физика, считает, что знает Лютобора не в пример лучше замшелых старых пней, не кажущих носа из родовых поместий, ибо каждый божий день видят его вживую. Вот и «додумывают» рекомендации так, как считают нужным. Кстати, братик, раз в монологе Наоки прозвучала фраза «критический объем», значит, «обнаженка» продолжает прилетать. И много ее уже скопилось?
В этот момент я ехал в плотном потоке машин без возможности куда-либо перестроиться, так что скосил взгляд на информационный блок экрана МДР и вздохнул:
— Точно не знаю. Но непрочитанных сообщений от отправителей-девиц аж двадцать семь.
— Немного, кстати… — удивленно отметила Эиру, а Зыбина продолжила глумиться:
— Лютый, ты на редкость бессовестная личность: девочки старались изо всех сил, подбирая выигрышный свет, красивое постельное белье и особо эротичные позы, делая, а потом удаляя неудачные дубли, собирая отдельные фрагменты в цельную историю неземной любви и так далее, а ты, гад, до сих пор не оценил двадцать семь робких признаний в желании… срочно переспать!
Эта отповедь вызвала многоголосый смех, а после того, как он стих, за меня «заступилась» китаянка:
— Ян, ты просчитываешь ситуацию на два-три шага вперед, а твой брат прозревает Очень Далекое Будущее. Поэтому ты считаешь, что эти послания надо открывать сразу после получения, а Лют понимает, что сейчас, в юности, такого добра вокруг завались. Зато лет в сто пятьдесят-двести, когда буйство чувств останется в далеком прошлом, открывать такие сообщения первый раз будет в разы более волнительно!
Столь благодатную тему девчонки развивали практически всю дорогу до дворца и унялись только на проспекте Мстислава Ярого. Вернее, не унялись, а перестали отвлекать меня от мыслей о предстоящем «разборе полетов» явно и продолжили заниматься тем же самым, но присылая личные сообщения. Что интересно, либо аргументированно убеждая не загоняться, либо заставляя гордиться «нашей» Светланой Романовной. И это, как ни странно, помогло — на подъезде к Флигелю Мятущихся Душ я, наконец, допер, что сложившуюся ситуацию обратно не откатить, и решил принять будущее таким, каким оно вот-вот настанет. И даже придумал, куда девать девчонок в том случае, если Бестужевы объявят нам, Волконским-Шаховым, межродовую войну.
В общем, высадив команду на втором этаже и ткнув в сенсор третьего, я поймал себя на мысли, что спокоен, как удав. Оказавшись в лифтовом холле, уверенно навелся на телохранителей Волконской, изображавших статуи по обе стороны от кабинета «прабабки», перетерпел инструментальный осмотр и первым вошел в хорошо знакомое помещение.
Императрица-Мать, обнаружившаяся в любимом кресле наперсницы, конечно же, сходу «считала» мой эмофон, едва заметно прищурилась и жестом приказала матушке заблокировать входную дверь. Пока та выполняла приказ, молчала. А после того, как «тетя Света» подошла ко мне и образовала шеренгу из двух человек, поздоровалась, предложила располагаться поудобнее, дала время опуститься в ближайшие кресла и мрачно вздохнула:
— Не могу сказать, что довольна сложившейся ситуацией, но выказывать свое недовольство ВАМ считаю непорядочным. Хотя бы потому, что Николай Юрьевич Бестужев десятилетиями безнаказанно тешил неуемную похоть… в том числе и по моей вине. А фраза, подарившая вам, Светлана Романовна, формальное право воплотить в жизнь желание поквитаться с уродом, давшим жизнь, вырастившим и прикрывавшим похождения этого ублюдка, сорвалась с губ Юрия Никифоровича по вине моего младшего сына. Причем уже не косвенной, а самой что ни на есть прямой. Да, Лютобор Игоревич, я имею в виду уже знакомого вам Вячеслава Георгиевича: это он, проанализировав записи с камер СКН Флигеля Мятущихся Душ, пришел к выводу, что в ваших отношениях с Валентиной Алексеевной появилась серьезная трещина, и слил эту информацию Бестужеву.
— Продолжаете играть честно? — спросил я, чтобы протянуть время еще чуть-чуть и закончить обдумывать еще одну неприятную догадку.
— Да… — кивнула женщина и ответила на почти сформировавшийся, но еще не озвученный вопрос: — Зато о том, что в ваших жилах течет кровь этого рода физиков, Слава не знал и узнать не мог. Так что, вероятнее всего, Юрий Никифорович действительно счел вас похожим на покойного наследника без посторонней помощи. А все остальное уже выяснено: решив наложить лапу на уже инициировавшегося потомка, Бестужев прилетел в столицу и начал искать информацию о ваших привычках, распорядке дня и так далее. Большинство каналов «слива» информации об обитателях дворцового комплекса так или иначе контролируется специальным отделом СИБ. А в нем нашелся человечек, прикормленный моим сыном. В общем, логическая брешь в клятве Даром, позволившая Вячеславу найти возможность «помочь вам обрести счастье» за малую денежку, уже закрыта, а я чувствую себя виноватой, поэтому вот-вот решу вашу самую серьезную проблему с Бестужевыми.
— Как именно? — спросил я, так как матушка еще не привыкла общаться с Волконской «накоротке» и предпочла уйти на второй план.
Мирослава Михайловна хищно усмехнулась:
— Юрий Никифорович имел глупость прилюдно оскорбить главу одной из ветвей рода Волконских, а значит, мы имеем формальное право объявить Бестужевым межродовую войну. И пусть последняя война с участием нашего рода случилась в конце прошлого века, ее последствия забудутся еще нескоро. Так что как только слух о том, что этот вопрос рассматривается Ярославом, дойдет до ушей вашего ублюдочного деда по отцовской линии, он примчится во дворец вымаливать прощение… даже в том случае, если еще не успеет восстановиться!
— К Валентине Алексеевне? — уточнил я.
— И к ней в том числе.
— Что ж, значит, мне пора с ней помириться. Чтобы никому и в голову не пришло заняться расширением имеющейся «трещины».
Держать лицо государыня умела, как никто другой. Но я все равно как-то почувствовал, что это утверждение легло ей на душу, как родное. А потом оценил и проявленный такт — вместо того, чтобы начать меня хвалить, она едва заметно одобрительно качнула ресницами и подвела итоги этой части беседы:
— Короче говоря, либо сегодня вечером, либо в понедельник утром Бестужевы станут значительно беднее, вы — значительно богаче, а у Юрия Никифоровича, под которым не без нашей помощи закачается кресло главы рода, появятся новые заботы.
— Миленько… — буркнул я, представив, сколько зла затаит на нас с мамой обломавшийся «дед».
— То есть, вас устраивает такая компенсация за поступок моего младшего сына?
Я бы предпочел, чтобы «поступок» вышел боком не только Бестужевым, но и самому Великому Князю Вячеславу Георгиевичу. Но понимая, что этот вариант развития событий относится к категории физически невозможных, утвердительно кивнул. Матушка тоже не верила в седьмое небо и розовых единорогов, поэтому отзеркалила мой жест, и успокоенная Императрица-Мать перешла к следующей теме разговора:
— Спасибо за понимание и великодушие. А теперь, когда вы более-менее представляете, как будет решена проблема с Юрием Никифоровичем, я хочу поблагодарить вас за блестящее решение проблемы с египетской русалкой…
Эту часть ее монолога я, каюсь, слушал вполуха, так как понимал, что эта «карта» Северо-Африканского Союза бита, и Волконские выжмут из этого сиюминутного успеха все возможное, но не горел желанием забивать себе голову нюансами Большой Политики. Впрочем, Мирослава Михайловна в них особо и не вникала — сообщила, что «Беренике» уже выжали, как лимон, и получили неопровержимые доказательства «злого умысла» спецслужб САС, дала понять, что главам Алжира, Ливии, Туниса и Египта резко поплохело, и заявила, что с них, то есть, Волконских и Аль Саудов, причитается. А потом перешла к самому интересному: